"Трофимовы мы..."
Я не помню, кто назвал меня Петей... Но плюясь по вечерам вишнёвыми косточками за чаем, мой батюшка говаривал: «Трофимовы мы...» Прогулки по раннему Невскому смутно тревожат забытые желания... Месяц назад моим серым брюкам исполнилось восемь лет, и по вечерам читает на паперти стихи, гривенники внимания падают на асфальт. А когда апельсин прячется за решёткой Летнего сада,мы подставляем пригоршни ладоней небесным струям, пьём белое вино дождя... На пирсе потерянная женщина... Я бегу к ней, волны сбивают меня с ног, поднимаюсь и снова бегу... Никто не услышит моего крика, только замшелые камни пирса, только море, только море. Кто-то раздавил апельсин, и в багровых тонах рухнула мачта фрегата. Тельняшка изорвана в клочья, остались только злость и отчаянье. - Пробоина у седьмого шпангоута... - Пожар на полубаке! - Канонирам товсь! Команде – на абордаж! Палуба дрожит под ногами, обезумевший боцман швыряет испанцев за борт, юнге выпустили кишки... Мальчики, ко мне! То-то будет пиршество акулам!.. Утром нас осталось двое, раненый боцман истекал кровью, испанцы скалили зубы, не спеша принайтовывая нас к жерлам пушек. «Канонирам товсь! На аборда-а-аж!» Где она, женщина французского лейтенанта?.. Я искал её в притонах Лондона, в Йоркширской женской тюрьме, вглядывался в лица проституток, ввязывался в уличные драки, лежал с пробитой головоё на трамвайных путях... Женщина в зелёном пальто, золотоволосая моя смерть... «Вы есть та самая леди, что уронила шёлк вуали на тротуар...» Чёрный вязаный шарф, петля моего счастья... Трофимовы делают вид, что спят... Матушка в смирительной рубашке, батюшка в дурацком колпаке, сестричка в розовых панталонах... Спите, сопите в шесть дырочек, я сошёл с ума. В моей комнате полно народу... Собрались только мои близкие знакомые: боцман с нескромной дырой в животе, кэп с петлей на на шее... Чёрный котище улыбчиво курит беломорину... Сугубо мужская компания... Спите, Трофимовы... А правда, что коты не разбиваются? - Выпейте портвейну, и я почитаю вам стихи... - Мальчик мой, покойные не пьют! За окном непроглядная темень октябрьской ночи. Закурю. Кто позвал меня, чей это знакомый голос?.. Появилось лицо на стекле. Поцелую холодные губы... Порывом ветра сдуло со стекла разрезанные фотографии, красный ковёр усеяли улыбающиеся лица... Кто-то позвал меня, голос за стеклом: « Володя, Володя...» Поцелую холодные губы на стекле, синие губы... Апельсиновая корка приколота к чёрному плащу монашенки... Под потолком в табачном дыму проплывают боцман под руку с капитаном, Устремляясь в форточку. Чёрный пушистый хвост из-под стола, чёрная рубаха Франсуа Вийона... Ради Бога, спите, чёрт с вами, спите, Трофимовы!.. Если запереться в ванной и вскрыть себе вены, то услышишь удивительный старинный вальс. Родинка на лысине маэстро превратилась в муху и назойливо звенит в голове... Медленно гаснут свечи, но на сцене ничего не происходит, только странная музыка покачивает на волнах, на волнах... Любовь моя! Иду к тебе в стельку пьяный, пугаю прохожих... Холодный октябрьский дождь наполняет лужи портвейном... Нет сил, падаю в берёзовой рощице... Сегодня я буду твоим, я знаю, я знаю... Пьяному море по колено, спасённому – Патриаршие пруды... Волны ласкают остов галеона, голуби на реях, звуки старинного вальса... - Кто я? - Сегодня среда... - Где я? - В приличном доме... Только лечение – панацея от безумия, лечение психодрамой. В нашем просторном дурдоме сегодня «Маленькие трагедии»... «А сейчас больной по кличке Худой расскажет историю своей болезни...»
Длинная узкая комната с белыми кафельными стенами, прожектор бьёт в глаза, затекли руки, прикрученные к перекладине. Ангелы в белых халатах ведут протокол... «Добрые люди, я ничего вам не скажу...» Отвратительная мегера колет в вену сульфазин. «Нет правды на земле, но правды нет и выше...» Звуки старинного вальса, всё плывёт перед глазами... «Эй, там, из Моцарта нам что-нибудь!» «Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу Льёт чёрный и густой осенний самогон...» Решётка летнего сада, мальчик на паперти читает стихи, подставить ладони дождю, тело на трамвайных путях, кровавый апельсин в небе, «Канонирам товсь!», визг тормозов, дальнейшее молчание. Умолк длинноволосый скрипач, и мы снова один на один. Гений и безумец, безумный гений и сумасшедший мальчик. Звенят бокалы шпаг. «Пью ваше здоровье, Сальери!» «Пью вашу свободу, Моцарт!» Клетчатая ткань на полу, липкое безумие больничной палаты. Голос за стеклом зовёт: «Володя, Володя!..» Добрые люди, привяжите меня покрепче, дайте напиться любви, уколите под сердце!.. «Бородатый Федя потушил свечу, На велосипеде в космос я лечу...» Сегодня мне бы исполнилось сорок лет... Кем я был? Никто не спросил меня в той жизни, кто я такой на самом деле. Кто такие Трофимовы? Почему они спят? Я не хочу возвращения назад. Там, внизу, луноликие мальчики пуск
Посмотреть отзывы Добавить отзыв
Добавлено: 23.03.2001
Относится к теме: Неопределенная
Относится к жанру: Рассказ
|
|
 |
Темы
