Адресат неизвестен
Господин майор вошел в свой офис в прекраснейшем расположении духа. Он сиял от счастья в продолжении великолепного утра, подаренного женой в виде завтрака и нового шелкового галстука, тут же надетого на рабочий день. В каждом его движении, в каждом взгляде и улыбке излучалось довольствие, что несказанно радовало его подчиненных, питавших надежды на хороший рабочий день, который в последнее время нечасто баловал присутствием. Опоздавший, он был уже ожидаем подчиненным, готовым доложить что-то важное, как казалось на первый взгляд, но вместо этого молча протянувшего ему новенькую школьную тетрадь, густо исписанную почерком, который был наверняка красив, если бы не очевидная спешка, заметная невооруженным взглядом. Господин майор чинно прошел к своему креслу, уселся по-удобней, ведь текст не был очень коротким, и принялся со всей внимательностью читать.
"Огромный, поражающий своими необъятными размерам, полный доверху, с дырками, сочящемися желчью шар, готовый лопнуть и покрыть все на свете в любой момент - вот что я собой представляю на данный момент. Открыться, выплеснуть всю эту злобу, дать вырваться ей наружу, как-либо, но дать - вот что мне бы посоветовал очень элитный психолог, зарабатывающий немалые деньги за всего лишь движения языком. Подраться ли, прокричать ли, или же начать высказывать свои мысли каждому заслуживающему, естественно, по-моему сугубо личному мнению, хорошей трепки? Это ли даст покой душе моей? Несомненно, и ничто более... таковы рассуждения человечества. Именно эта идея, осенившая когда-то очень давно дитя человеческое, была им же навязана и распространена среди остальных, более скромных и податливых для влияния извне пассивных особ, принявших это за спасение от всех невзгод, то и дело сыпавшихся на их головы. Слепо веря в устои, сохранившиеся годами, они оберегают этот метод исцеления, передавая его из поколения в поколение. Увы, он мне совершенно чужд. Мне не станет легче выскажи я в лицо всю горькую правду и личные умозаключения о каком-либо, мягко говоря, не импонирующем мне человеке, или исколоти я его до потери сознания. Ведь этим самым я нисколько не докажу ему что он неправ. Я не смогу поменять его заведомо неправильную мысль, и это будет доставлять мне дискомфорт, терзая день ото дня. Желчь, всю свою желчь я выплесну в эти строки, надеясь, что хотя бы для одного единсвенного человека на всей нашей большой планете Земля, я окажусь чуточку прав.
Как же мне противны эти педанты, не желающие работать ни одной минутой более рабочего времени, ревностно чтящие это свое заслуженное, конечно же, а они и смеют думать иначе, право, в тоже время пренебрегающие этим же правилом в начале рабочего дня. Все рвение и весь, возможно, скрытый, недюженный потенциал они тратят на самое бездейственное времяпровождение, стараясь как можно больше отдыхать, чтобы не утруждать особо себя любимых. Вальяжным отношением к, собственно, выполнению работы, но, как это ни странно, с рвением на выявление чьего-то промаха отличаются сии презренные существа.
Как же мне противны жалкие людишки, считающие себя особенными. Разве они не видят перед собой меня - пуп Земли? Я, и никто иной, должен править этим несовершенным миром, строя порядок и оплот сплоченности. Эти создания, лишь внешне обладающие антропоморфными качествами отнюдь их не заслуживают. Они падки до легкой наживы, будучи готовыми потратить гораздо больше усилий на то, что им сулит прибыль, не довольствуясь уже данным, и возможностями честного заработка. Ворочаются ли они во сне, после всего ими выпитого и съеденного, которое было куплено за отмытые некачественным стиральным порошком чужие деньги, все еще пахнущие потом и кровью за них пролитых.Все же, видно, таков удел бедных духом людей - быть съеденными за десертом какого-либо мультимиллионера. И только лишь в моей утопии все люди друг другу братья и сестры, а не волки, как при нынешнем раскладе дел.
Почему же мировой талант, способный радовать глаз или слух своим, к примеру, творчеством и исскуством, могущий подарить вдохновение миллионам, осветить путь для себе же подобных и хоть как-то скрасить рутину обычных, бесконечно долго тянущихся дней, должен прозябать, еле еле выбивая денег на спонсирование у богатых дядек, которым плевать на все, кроме личного кошелька, ждущих в ответ крупной суммы в качестве возмездия за щедрые подаяния. Подавлять внутреннее Я, определять рамки дозволенного, ограничивать в выборе, заранее определяя будущее вместо - вот на что умельцы, в чем горазды некогда венцы творения. Уча жить по заранее расписанному учебнику, шаг за шагом, не оставляя шанов для самовыражения, простор для размаха фантазии очерчивая рамками небольшой комнаты, скрывая неизведанные даже тайны создания, они лишают целые поколения света в конце туннеля, так сильно порой необходимого в непроходимых джунглях современности.
Жизнь, во всех ее чудных проявлениях, мною доселе не бывших открытыми, но тем не менее, наверняка существующими, мне осточертела. Смысла лишенные будни стали в тягость. Безмерно верю, что виной всему одно лишь мировоззрение, навязанное мне в далеком прошлом, но так и не выветрившееся из моей больной головы со временем. Да и смерть, с ее неразгаданной тайной, так манит меня, привлекая исключительной неизвестностью и давая надежды на лучшее. Мне, самому мне, видно так и не суждено изменить мир, несмотря на былой блеск в глазах и бешенный энтузиазм. Великолепнейший правитель всех времен и народов покинет сцену гордо поднятой головой, необычно, ново и непонятно для обычного люда, очарованный прелестями смерти.
Хотя...
А что если?...
Наверное, стоит попробовать!
Отныне, пусть мне будет глубоко фиолетово чужое мировоззрение, потому что я знаю, что мое - вернее и правильнее. Потому что я знаю, что мое - лучшее. И чтобы ни говорил мне мой собеседник, а я даже буду делать вид что мне это очень и очень интересно, я останусь непоколебимо на своем, внешне же проявляя всю любезность и понимание, доставляя при этом величайшее наслаждение напротив стоящему, в надедже что и мне когда-нибудь кто-нибудь отплатит той же монетой. И я не буду рад, скорее всего это будет такой же, как и я познавший хитрость одаренный человек, поддакивающий лишь внешне, но пусть! это будет льстить моему самолюбию, и этого довольно.
Что ж , решено!
Я сейчас же откажусь от этой безумной затеи, остановив начатое..."
Письмо прервалось. Оно оставляло чувство глубочайшей неполноценности, заставляя каждого прочитавшего задуматься над ним и над собой. Интересно, что же побудило автора письма закончить в столь захватывающем моменте, оставлявшем горечь и осадок в уцелевших частичках души?
- Автора этого письма нашли в проеме меж двух передних сидений Opel Vectra, вчера на загородной трассе, мертвым, после столкновения с огромной перевозческой машиной. Смерть, по всей видимости, его застала в тот момент, когда он, судя по тексту письма, все же передумал, и почувствовал в себе желание жить. Он повернулся для того чтобы все же сев за руль, включить фары и убрать машину с режима круиз-контроля. Да, именно такой, действительно непонятный способ самоубийства он избрал. Выехав ночью на пустую трассу, он, отключив фары и предоставив машину автоконтролю, принялся писать свое последнее письмо на заднем сиденье, освещая его фонарем сотового телефона, и надеясь быть раздавленным каким-либо дальнобойщиком, что в последствии и случилось. Жаль, что это случилось после возвращения вкуса жизни. Злой рок... ничего не поделаешь, - начал отчитываться подчиненный, после поданного ему знака.
- Был ли он во вменяемом состоянии?
- Абсолютно!
- Хм... А как звали то его?
- Это на данный момент устанавливается следствием.
В этот момент в комнату вошел еще один человек. По его лицу было видно, что он очень взволнован.
- Господин майор, это был... ваш приемный сын.
Отзывов нет Добавить отзыв
Добавлено: 30.04.2010 15:31:00
Относится к теме: Трагическая
Относится к жанру: Рассказ
|
|
 |
Темы
