Мой мир красив и светел
Сидя на полу, я натягивала кроссовки, почти готовая к отъезду за город. Он взглянул на меня.
- Ты надела разные носки...
Я кивнула, сосредоточенно завязывая шнурок. Потом рассмеялась:
- А почему нет?
Я знала, он поймет. Если уж обнаружилась в человеке склонность понимать правильно, то никуда она не исчезнет. Тем более, что за время нашего знакомства проявлять это качество ему приходилось не единожды. Мне вспомнился тот зимний день, несколько лет назад, день, с которого все началось.
* * *
- Да она просто свихнулась! В ее возрасте напялить такое!
Тамара Алексеевна негодовала. Разговор происходил на следующий день после бурного празднования какой-то очередной круглой даты, имевшей место в жизни нашего дружного коллектива. Слова относились к бухгалтеру, женщине под пятьдесят, которая накануне сразила всех наповал своим экстравагантным нарядом. На мой взгляд, чувство меры при выборе платья ее несколько подвело, однако следовало признать, что была наша бухгалтерша в нем чудо как хороша. Что же касается возмущения Тамары Алексеевны, то оно было вполне объяснимо и даже простительно: будучи дамой примерно того же возраста, но обладая комплекцией куда более весомой, чем героиня вечера, она и думать себе не позволяла о том, чтобы предстать в чем-нибудь подобном в приличном обществе.
- Сбрендила. Такое бывает на старости лет, - подтвердила Анечка с легкостью, вполне простительной в ее двадцать два.
- А эта девица? Ну та, которая в холле одна танцевала? Кружилась там с заоблачным видом...
- Угу, вроде и не пьяная была, - пожала плечами я.
- Да про нее говорят, что она вообще не в себе - по ночам какие-то картины рисует. На работу приходит синяя вся от недосыпа. У нее спрашивают: "Зачем тебе?", а она не отвечает, только смотрит так, мол, вам не понять, - Анечка надула малиновые губки и презрительно добавила: - Кукла...
- Может она свои картины продает? - предположила я.
- Да кто их купит! Ты думаешь...
Анечка осеклась, провожая взглядом не принимавшую участия в обсуждении дизайнера Элю, которая, собрав со стола эскизы, медленно вышла из кабинета.
- Подумаешь, - протянула Тамара Алексеевна. - Разговор наш не понравился.
- Да не понравился, потому что сама такая, как они, - фыркнула Анечка и добавила: - Чок-ну-тая.
- Ладно вам, - не очень довольная тем, в какое русло переходила беседа, произнесла я.
- Ой, да чокнутая, я вам говорю. Уже тридцать лет, детей двое, а она все как бабочка порхает, чай зеленый, гадость эту, пьет, а по утрам, когда на работу идет, песенки напевает. И улыбается. Все к одному. Чокнутая.
Анечка обвела нас взглядом.
- Ну вот мы с вами, нормальные люди, в каком настроении на работу приходим? Да если и крутится в голове музыка, то не жизнерадостнее похоронного марша. А она веселится...
Я молчала, не пытаясь спорить. Хотя могла бы. Раньше мы с Элей были друзьями. Именно друзьями. Подругами, по принципу пола, нас вряд ли можно было назвать. Мы не жаловались друг другу на жизнь и не ездили вместе отдыхать. Я не спрашивала, с кем она была в Риме зимой, кем приходился ей человек, которого я видела с ней на улице. Она, в свою очередь, не интересовалась теми, кто встречал меня после работы. И тактично не удивлялась, когда одно лицо внезапно сменялось другим. Нас связывало что-то неопределимое. Мироощущение, что ли. Когда во время дождя я замирала от восторга у грязной лужи посреди двора, глядя на отражавшиеся в ней размытые очертания домов, деревьев, я знала, что в этом мире есть по крайней мере один человек, способный меня понять. В ее присутствии я могла плакать, ничего не объясняя, смеяться без видимого повода. Всякий раз, когда я глядела на звезды, мне казалось, что она тоже смотрит в небо и видит то же самое, где бы она ни была. Эта ниточка позволяла нам разговаривать, часто даже не облекая впечатления в слова. Я не могла припомнить момент, когда это ушло. Что-то в ней изменилось. Или во мне?
Внезапный приход директора прервал раздумья, оставив ощущение, будто я упустила какую-то важную мысль. Вообще, умение появляться в самый неподходящий для подчиненного момент - одно из неотъемлемых качеств истинного начальника. Я замечала это сотню раз. Даже если ты весь день не отрываешь глаз от монитора, трудясь в поте лица, ты можешь получить выговор за безделье. Потому что в тот единственный момент, когда тебе все-таки придется сфокусировать взгляд на пейзаже за окном, чтобы вернуть глазам способность различать что-то на экране, войдет он.
На этот раз, правда, нагоняя за "разговорчики в строю" удостоились только коллеги. Мое безделье замечено не было. Вероятно, потому что я имела задумчивый вид, что могло быть расценено, как медитация на предмет повышения эффективности работы. А может, он просто отвлекся на Анечку, которая умудрилась в его присутствии опрокинуть мусорную корзину, да так удачно, что все конфетти из вычищенных мною с утра четырех дыроколов оказалось на полу. Сделав второе замечание, теперь уже за "мусор на плацу", директор мрачно удалился.
Вздохнув, я начала помогать Анечке собирать с пола злосчастные бумажки. Опустила глаза к ногам и... О, ужас. Меня бросило в холодный пот. Моя правая нога была обута в мощный кожаный ботинок, в то время как на левой красовался изящный, тончайшей замши, коротенький сапожок. Оба были черного цвета и на каблуках одинаковой длины, но разительно отличались фасоном. Ботинок имел геометрический квадратный нос и толстую подошву, а сапожок был предельно узкий и очень длинноносый. Это, если глядеть сверху, создавало странный эффект принадлежности ног к разным социальным слоям. Я опустилась на стул, ошарашенно размышляя над тем, что сие могло означать. Мой не склонный к мистицизму мозг подсказывал единственный ответ. Утром, уходя на работу, я надела разные ботинки. Обе пары были привычно свалены вместе в коридоре, к тому же была я в брюках, так что все вполне объяснимо.
И все-таки разум отказывался верить. Минуту за минутой, он перебирал подробности утра. Все как обычно. Я не спешила, горел верхний свет, была кристально трезва и, вроде, в своем уме. Так как же это могло произойти с такой разумной, здравомыслящей девушкой, каковой я себя полагала с некоторых пор? Ну и стыд.
Подобное не могло присниться даже в страшном сне. "Забыться до такой степени! Меня же ненормальной сочтут! И будут правы, я сама бы так подумала, будь на моем месте кто-то другой," - безмолвно ужасалась я.
В последовавших далее тщетных раздумьях над тем, не пойти ли работать в цирк, я не нашла облегчения. Поэтому решила поделиться конфузом с кем-нибудь из коллег, не дожидаясь, пока они заметят сами. Около получаса я разгуливала по офису, демонстрируя свою обувь всем желающим. Надо отметить, что реакция не отличалась разнообразием. Коллеги смеялись, хлопали меня по плечу, но я не могла не заметить их перешептываний и испуга, мелькавшего в глазах. Их лица свидетельствовали, что, несмотря на кажущуюся безобидность инцидента, возможность моего сумасшествия не исключалась.
Еще час рабочего времени был занят обсуждением происшествия с подробным разбором аналогичных историй, известных моим коллегам. Я узнала:
- о чьей-то двоюродной тете, которая, придя на работу и расстегнув пальто, обнаружила, что забыла надеть юбку;
- о девочке (однокласснице племянницы секретарши), которая надела школьный фартук прямо на домашний халатик и побежала на урок;
- об учительнице, которая, проживая рядом со школой, частенько приходила на занятия в бигуди и занималась прической без отрыва от учебного процесса.
Учительница, правда, ничьей родственницей не являлась, и вообще не имела со мной ничего общего, так как действовала вполне сознательно. Несмотря на это, рассказ меня взбодрил. Я успокоилась настолько, что села за оформление документов. Мысль о том, чтобы продолжить бездельничать, ссылаясь на стресс, я отмела как крайне безответственную: бумаги требовалось отослать позавчера.
Рабочий день уже подходил к концу, когда к нам зашла Эля. Она была единственным человеком в офисе, еще
Посмотреть отзывы Добавить отзыв
Добавлено: 08.05.2002 11:59:00
Создано: 4.2002
Аннотация: Редакция в восторге! И не только женская её часть.
Относится к теме: Философская
Относится к жанру: Рассказ
|
|
 |
Темы
