РАЗЫСКИВАЕТСЯ ГЕРОЙ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Эту историю следует начинать так.
...Из-за леса выползла грязная туча с тяжёлым лиловым брюхом и нависла над беспечной лужайкой. Взвыл ветер – лужайку засыпало листвой; редкие кустики зашевелились от густеющего электричества. Туча надвинулась, на мгновение замерла.
Небо и самоё лужайка раскололись от грохота страшной силы. Из тучи вырвались длинные языки пламени и вонзились в лужайку. Казалось, её испепеляет сам дьявол.
"Баксов?!! ......... Звон бачка, торговец чертополохами, описатель помоек! Я даю двадцать четыре часа – или я вижу здорового Героя концептуальной силы, или катись к чёртовой матери, туда, где голодают халтурщики!"
Лужайка была сожжена в миг...
* * *
Нет, начинать надо по-другому: редактор поднялся из-за стола, покритиковал внештатника и, доходчиво разъяснив задание, благословил его в путь...
Я внештатный репортер, поэтому ни одно законное возражение ещё не отозвалось цифрой в платёжной ведомости – в отличие от самой крохотной заметки. Выкурив папироску, я одел рабочую маску “Простодушный тип”, забрался в троллейбус и так зайцем в маске отправился туда, где в любой час найдется парочка самых здоровых, увлекательных и самобытных героев – как нашего времени, так и прошедших и даже будущих эпох. На Невский проспект.
Встреча Первая.
ГЛУБИНА ТЕМЫ.
Вечерний Невский беззаботно счастлив. Тысячи героев фланируют от иглы до штыка, жуют на ходу, выпивают и посылают журналистов подальше. Выбирать трудно.
Я купил пару пива и подошёл к опустившемуся у паба на асфальт человеку в тёмных штанах и раскрашенной фрачной сорочке. Он философски смотрел на скользящие потоки петербуржцев и гостей города. Меня привлекли красивые запонки на манжетах.
– Уважаемый, – обратился я. – Вы умеете без ключа пиво открыть?
– Это вы меня спрашиваете? – с глубокой грустью ответил бывший фрачник.
Он взял бутылки и – чпок! чпок! – две пробки отлетели метра на полтора, сорванные могучим ногтем.
– Ловко! – завистливо сказал я и подумал: "Вот это по-настоящему здоровый человек!". – Вот бы и мне так научиться...
– Ещё научитесь... – пробормотал обладатель стального ногтя. – Угостите пару глотков...
– Конечно, конечно... – засуетился я. – Сейчас пойдем в какой-нибудь кафешантан... под его сенью насладимся этим тонким напитком и проникновенной беседой... Берите, берите, это ваша бутылка!
– Не, мне в шантан нельзя, – немедленно отказался философ. – Статус не позволяет. А ты садись рядом, если такой добрый.
– Позвольте, мы даже не знакомы, чтобы переходить на "ты".
Я присел и с интересом разглядывал собеседника.
– Вот и познакомимся. Николай, – он протянул большую корявую ладонь. – Боря, ты из какого-нибудь "спасения" или сам по себе треплешься?
Против нас остановилась дама с грустными как осенняя лужа глазами, осмотрела бутылки, потопталась и бочком отступила в толпу.
– Наверное, сам по себе, – сказал я, провожая даму взглядом. – У меня есть такая задача... Чтобы заработать денег, и потом зарабатывать ещё, я должен сочинить концепцию здорового человека, героя времени. С каким-нибудь подходящим примером... В двадцать четыре часа... – отчего-то у меня дрогнул голос.
– Так ты писатель! – обрадовался Николай. – Ты что кончал?
– Увы, я не писатель. И даже не сочинитель. Я ничего не кончал – так... курсы со справкой.
– Подумай – курсы! Я на филфаке учился, а вот тоже: не писатель и даже не журналист, – объяснил Николай. – А рассказать могу. Поставь портвейна, я тебе историй расскажу, Нобелевскую оторвешь.
– У меня были деньги только на пиво. А теперь нет. – Я с сожалением подумал, что у меня действительно нет денег на портвейн такому хорошему человеку с филфака. – Расскажите бесплатно!
– Да что я тебе, nouveau russe без понятия? – вскричал Коля. – Я тебе просто хотел показать, как я портвейн вскрываю. Знаешь, такой с пластмассовой пробкой... Я сжимаю его горло, как курёнка, скручиваю и – рву башку. Без осечки. А если внутри пробка, так я беру её, родимую, в левую руку, и раскручиваю бутылку, значит. А потом по донышку – блысь! – и пробка как из шампанского вылетает! И заметь, никогда капли не пролью... у меня на этот счет свой универ кончил.
– Это, наверное, небезопасно? – осторожно осведомился я.
– Ещё как! Витёк, подельник мой, так руку себе распорол. То ли раковина какая была, то ли ещё какой хрен, только дно в бутылку вошло, а скол бутылки по кости` – вообрази, я сам слышал – протормозил. Мясо, сухожилия – всё отвалилось, а под ними белая ободранная кость...
Николай помолчал, наслаждаясь моим онемением, и закончил:
– Теперь он этой рукой уже ничего не открывает.
Мне стало дурно. Я пришёл искать здоровые концепции, а получил увечье от недомыслия.
– Да ты погоди, не срывайся! – остановил он меня. – Я тебе про Лёху хочу рассказать... Да не беги же ты... Это был по-настоящему здоровый человек... с глубиной...
Я согласился выслушать рассказ про Лёху.
– Это ещё при Брежневе было. Если помнишь... "Уважаемые дамы и господа! Товарищи!" – смачно прожевал Николай. – Да... Весёлые были дни... Мы с Лёхой на филфаке учились на одном курсе, но на разных потоках, и ещё у нас дружок был, как ты, Борька, но он в путяге. Уж не помню, на чём мы скорефанились, только хлебали из одной чашки и в одной комнате в общаге жили.
Да... – схватив меня за руку, заторопился рассказчик. – А летом мы в экспедиции ездили по Святой Руси. Ну это мы называли так – экспедиции, а так – купим билет на поезд и выйдем на полустанок, какой понравится. А дальше пёхом по деревням: какой бабульке дров поколоть, кому сенца накосить... так и ходим.
Лёха здоровый был, боксер, ну и мы с Борькой тоже не слабые. Нам, значит, картошкой заплатят, сальца, яйца вареные, зелень всякая ну и самогонки – мы с собой канистру возили.
Так день наработаешься, а вечером на речку, ну и там гудим. Без гвалта, без похабщины, как эти нынешние студенты... но веселились крепко... И девки местные к нам ходили...
Да погоди ты, не беги... Да... вот мы как-то так выпили, ну литра полтора, два, не знаю, ещё в канистре много было... А Лёха давай Борьку подзуживать: молодой, мол, ты, ещё неопытный. И пить не умеешь. А Борьку уже повезло. Вот я, говорит, больше всех выпил, а сейчас на сосну залезу и в воду головкой прыгну. Там здоровая сосна у берега росла и метров на пять только ветки начинались, а так всё одни сухие сучки. Ну и поспорили. Лёха первый забирается на сосну, а я говорю: ну сейчас точно [шибанется]. Но я ж сказал, Лёха здоровый был и голова, сколько ни выпьет, всегда ясная. Он вообще толковый мужик был, с такой хорошей закваской и очень честный. Мужик! Как-то раз одного [подонка]в универе наказал, а за что – это тоже громкое дело было. Этот [подонок] с одной девчонкой...
Ну да, ну да... не буду отвлекаться... Лёха, значит, залез на сосну, а по ветке пошёл ногами! так дошёл где уже ветка гнулась, раскачался и прыгнул головкой. Выплывает, а Борька уже вразнос пошёл. Это что, орёт, я ещё с сальто прыгну. И лезет на дерево. А Лёха мне говорит: "Встань под дерево, говно ловить будешь, когда повалится". Ну я встал, а Борька уже бухой, орёт, матерится, чтоб я ушёл, и из под него сучки сыплются. Но так добрался до ветки, а по ней уже ползком, еле до воды дополз и свалился мешком. Мы ржём, а у Борьки голова в воду ушла, а ноги над водой дрыгаются и нам сразу [страшно] стало. Лёха к Борьке прыгнул и, как есть, снял его с какой-то коряги. У Борьки глаза выпученные и рот как у карася, а из живота кишки разорванные лезут и говно, которое в кишках было.
Лёха трезвый мужик: "Откачивай его, – кричит, – только осторожно, я щас машину пригоню". А за леском компания встала, мы видели, как туда черная "Волга" заехала, ну это ты знаешь, раньше на таких только шишки ездили. Чего там было не знаю, а только потом узнал. Там какой-то лысый с двумя `сучками отдыхал. Лёха к нему – так, мол, товарищ, дело, наш друг пропоролся и умирает, надо срочно в больницу. А тот ему – я, мол, не красный крест сопляков с рваным [органом] катать... Лёха ему: "Там человек подыхает, а ты, падла, щёлки щуришь". И без лишних разг
Отзывов нет Добавить отзыв
Добавлено: 14.04.2004 15:05:00
Создано: ***
Относится к теме: Юмористическая
Относится к жанру: Рассказ
|
|
 |
Темы
