Перейти на главную страницуПерейти на главную страницу
Перейти на главную страницуПерейти на главную страницу
Вывести новые произведения, начиная с последнего Добавьте свое произведение
ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Темы

 Абсурд
 Неопределенная
 Детская
 Городская
 Героическая
 Историческая
 Новаторская
 О поэзии
 Философская
 Фэнтезийная
 Научная
 Ностальгическая
 Грустная
 Фантастическая
 Религиозная
 Любовная лирика
 Аутическая
 Мистическая
 Рекламная
 Юмористическая
 Техническая
 Патриотическая
 Пародийная
 Готическая
 Публицистическая
 Пейзажная лирика
 Драматическая
 Застольная
 Трагическая
 Оназм
 Критика
 Природная
 Приключения
 Детективная
 Еёзм
 Ироническая
 Похмельная
 Здоровый образ жизни
 Эротическая

Жанры

 Пиеса
 Роман
 Басня
 Повесть
 Рассказ
 Пародии
 Повесть
 Стихотворение
 Сага
 Статья
 Твердые формы
 Приколы. От 2-х до 85-ти.
 Поэма
 Баллада
 Стихи в прозе
 Сказка
 Иноязычные произведения
 Стихотворный цикл
 Песня
 Новелла
 Чужие мысли.
 Неопределенный
 Эссе

Рейтинг произведений

 По кол-ву прочтений

Произведения по...

 дате добавления

АВТОРЫ

Рейтинг авторов

 По кол-ву произведений

Авторы по...

 алфавиту

ФОРУМ

Форум


ИНФОРМАЦИЯ

О сервере

 Хромой Пегас
 Создатели
 Меценатам

Друзья

 Ссылки на друзей
Новости проекта
"Хромой Пегас"



Любите ли вы фэнтези? Полюбите!


Заметки о фантастике



По разные стороны

Автор: Ambidexter  

В "Последнем дне Помпеи" Карл Брюллов изобразил себя в виде одного из персонажей.


В анфиладе пространств и покинутых временем зданий,
Потерялась Судьба, ненароком забыта за дверью,
Выполняя одно из бесчисленных Божьих заданий.
Постояла, вздохнула, шепнула тихонько: “Не верю”,
И отправилась дальше…



* * *

Знаешь, я окончательно привык к одиночеству. Появились привычки, нарушение которых причиняет мне почти физические страдания. Конечно, это касается повседневных мелочей, ничего серьезного. Но у меня нет выбора, просто однажды я остался один. Вечером я запираю двери и окна, телефон, как обычно, молчит. Это дико, но мне хорошо в моем замкнутом пространстве, я волен делать тут все, что мне заблагорассудится, никто мне не указ. Хочу - разговариваю вслух сам с собой, хочу - молчу, хоть бы сутки напролет. Наверняка в психиатрии это как-то классифицируется. Синдром чьего-то там имени.

Новичок Артур Кирич девочками сразу был определен, как "романтик" - симпатичный, но бесперспективный персонаж. Его это не обидело. Несколько раз он появлялся на классных сборищах, однажды одноклассницам даже удалось вытащить его танцевать, и они с изумлением обнаружили, что этот медлительный, немного сутулый парень умеет двигаться под музыку, да еще как! Так, что остальные замерли и смотрели, не отрывая глаз. Но каждый раз большую часть вечера он сидел в углу, довольно много пил, но никогда не пьянел, одноклассники это отметили.

А еще он смотрел. Не жадно или оценивающе, как часто бывает в этом возрасте, а скорее изучающе.

Учителя поначалу насторожились - независимость, если не показная, то по крайней мере, отчетливо заметная и совсем не скрываемая, не сулила им ничего хорошего.


* * *

Как-то мне подумалось, что хочется уйти. Нет-нет, суицид тут совсем не при чем, просто однажды запереть входную дверь, положить ключ в почтовый ящик и уйти. Сесть на автобус и уехать на Петроградскую - доехать до кольца, а там Острова, мои любимые Острова, и обязательно, чтобы была уже осень. Цветастые листья медленно плыли бы по ртутной осенней воде, а Нева неторопливо несла бы их в Залив. Не знаю, что бы я там делал, просто бродил по шуршащим листьям, и мне не хотелось бы ехать домой. Стоп! Начнем с того, что дома у меня нет. Как же мне надоело быть бездомным.

Черт, но как иногда хочется, чтобы кто-нибудь был рядом, не зря считается, что человек существо социальное. Молчание сутки напролет изменяет личность, в моем случае то, что от этой самой личности осталось. Советуют - заведи кошечку. А я все чаще обращаюсь к тебе: "А помнишь!" - говорю я, и мне не надо ответа.


Первый раз я увидел тебя - помнишь, на Каменном. Была удивительно теплая осень, середина сентября, острова утопали в листьях, их никто не убирал. Цветастые листья были везде - на земле, на воде, а те, что оставались на деревьях, расцвечивали небо осенним особенным золотом. Я пришел смотреть на дуб Петра Первого. Он меня притягивал, я любил смотреть на него, иногда прикасаться, он успокаивал. Я стоял на противоположной стороне улицы, опершись об ограду, курил и просто смотрел на то, что осталось от некогда сильного дерева. Огромный мертвый пень, иллюстрация неумолимого тления времени, в нем чувствовалась былая сила. Может быть, сто лет назад кто-то точно так же стоял и смотрел на живой тогда еще дуб, а теперь я смотрю сквозь время в глаза этого человека. Ясно представилась мне эта картина: две эпохи, таких далеких и непохожих, и два человека по разные стороны времени, стоят и смотрят друг другу в глаза. Меня так увлекла эта мыль, что я не заметил, как ты подошла и встала рядом.
- Здравствуй, - сказала ты, - тебя ведь Артур зовут?
- Здравствуй! Я и есть. А ты откуда знаешь?
- Я в девятом "Б" учусь. А тебя в школе видела.
- Почему ты пришла сюда?
Кажется, я ее тоже видел. Тоненькая девочка с копной вьющихся волос цвета патины на старинной бронзе, наверное, красивая - я никогда не разбирался в женской красоте. Она посмотрела на меня непонимающе:
- Почему ты спросил? Когда тепло, я домой здесь пешком хожу. Я Лина.
- А я смотрю на дуб. Я прихожу сюда смотреть на дуб, - мне не приходило в голову, что бы еще сказать. Так мы познакомились.
На следующий день с самого утра шел мелкий дождь. Но после уроков я не поехал домой, а опять оказался около дуба. Мысленно я обращался к нему, то ли спрашивая совета, то ли просто необходимо было выговориться, точнее - выдуматься. Мысль была одна, но назойливая, не давала покоя - вчерашняя встреча слишком мало была похожа на простую случайность. Наверное, ниточки наших судеб уже пересеклись, зацепились.
Вскорости рядом раздался тихий голос:
- Я так и знала, что ты придешь. Здравствуй.
- Я тебя жду, - конечно, я соврал, но тут же принял собственную маленькую ложь за истину, ведь иначе, зачем бы я сюда пришел?
- А я знала, что ты меня ждешь.
Соврала ли ты в ответ? Хочется верить, что нет.


* * *

Сколько времени мне отпущено? Глупо, конечно, даже думать об этом, но не думать не получается. А выходит, осталось не так уж много. Тридцать семь лет я прожил относительно неплохо, следующие четыре - по нисходящей, здоровье неумолимо тает. Процесс нетороплив, иногда почти незаметен, но необратим. Самое страшное - потерять способность здраво рассуждать, грубо говоря, потерять разум. Тогда - конец, причем сам я осознавать этого не буду. Одна надежда - успеть вспомнить все, и в памяти укрыться. Успеть бы.

Мы ушли на Залив, в самый конец Крестовского, к стадиону. Оттуда были видны огни новостроек на Васильевском. Мы сидели на берегу, в сгущающихся сумерках, на каком-то камне у самой воды. Я рассказывал про Север, своих друзей и далекое Баренцево море, про долгую зимнюю ночь и полярное сияние в полнеба. И про "масонскую ложу" на Гороховой, про то, какая удивительная там акустика. Ты слушала внимательно, не перебивая. Ты умела слушать.
- Ты мне покажешь? - конечно, я согласился.
А потом ты сказала, что своего отца совсем не помнишь, а живешь вдвоем с мамой, которая работает в библиотеке. И что ты не любишь классическую музыку, сласти и никогда не будешь знаменитой. Я спросил, почему ты в этом уверена и услышал в ответ:
- У меня нет ни одного таланта, - не кокетничая, не заигрывая - просто выдала информацию.
- У тебя есть талант. Быть. - я сам не очень понял, что хотел сказать, просто вырвалось.
В ту осень Острова стали нашим прибежищем. Мы облазили каждый закоулок, не было такого места, куда бы мы ни забирались.
Был ли у нас роман? Были ли мы влюблены, с пылкостью и страстью шестнадцатилетних подростков? Скорее, нет. Я так и не понял до конца, что это было, и сейчас не понимаю. Просто нас стало вдвое, с самого начала, с первой нашей встречи у дуба. Неожиданно для всех окружающих и для себя, но с тех пор иначе нас не воспринимали - "эти двое".


* * *

Я стал слишком взрослый, мне трудно вспомнить, что я тогда чувствовал и, тем более, что думал. Мне остается только по крупицам собирать все, что осталось в моей памяти, и уповать на волю провидения, которое не позволит мне отдалиться далеко от истины. Впрочем, что есть истина, для меня так и осталось тайной за семью печатями.

Помнишь, как мы сидели на берегу залива, вдоволь намечтавшись и всласть нацеловавшись, усталые и счастливые. Мы удрали тогда с уроков и бродили весь день по осени, а потом вышли на берег Залива, сели на какое-то бревно, обнялись и долго смотрели на воду. Цветные огоньки плыли, подпрыгивая, по темной воде и гасли, немного не доплывая до нас, чтобы зажечься опять у далекого противоположного берега. Была уже ночь, я пошел тебя провожать, и получил нахлобучку от твоей мамы. Зюля сказала, что кто-то из двоих обязательно должен соображать, а мы очень неудачная пара - на двоих у нас нет даже одной головы. Но мы были такие замерзшие и усталые, что она сжалилась, и напоила нас чаем с вареньем из жимолости. Мы смешно прозвали ее: Зюля, чтобы не произносить сложного сочетания "Зоя Юльевна", даже ей самой понравилось. З

Посмотреть отзывы   Добавить отзыв

Автор: Ambidexter  

Добавлено: 18.07.2005 14:27:00
Создано: 6-8.2004
Аннотация: Рассказ отнесён мной к трагической теме по чисто формальному признаку - гибели одного из главных героев...
Относится к теме: Оназм   Трагическая  
Относится к жанру: Рассказ  




®

При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.lame.ru/ обязательна.
Изготовление сайта ООО "Вилмарк Групп"

 
все авторы