Сны чужие (часть 2: главы 9, 10)
Глава девятая
Так бывает…
Ты идешь, неуверенно ступая по дороге жизни, осторожно нащупываешь путь, морщишься, когда острые камешки впиваются в босые ступни. Предстоящий путь пугает неизвестностью, каждый поворот настораживает, каждая выбоина повергает в отчаяние…
Потом, вроде, привыкаешь, начинаешь двигаться увереннее, смелее. Дорога перестает казаться тебе нитью, протянутой над пропастью. Причудливые извивы пути начинаешь принимать спокойнее и даже появляется чувство сродни любопытству: «Что там, за новым поворотом? А ведь охота глянуть хоть глазком!» Потом замечаешь, что идешь уже не один, а с компанией. Что ж, и то славно! Так-то, пожалуй, и веселее, и безопаснее…
И тем неожиданнее оказывается подножка, разом вышибающая почву из под ног. Падение на твердую почву разом лишает ориентации, вдребезги разносит непрочную уверенность в собственных силах, заставляет мгновенно усомниться в правильности избранного пути…
* * *
Почти целые сутки они провели в седлах. Ехали в неизвестность, в никуда – цели, даже самой ближайшей, никто из них не знал, поэтому просто старались уехать подальше, опередив вероятную погоню… а может это просто был повод? Повод мчаться вперед, сквозь промозглую сырость ночи, сквозь хмурое утро и непогожий день. Мчаться, подгоняя задыхающихся спиров, до боли сжимая губы – сухие и горячие, несмотря на хлещущие в лицо дождевые струи.
Это было похоже на бегство. Не от врагов, не от погони – от самого себя.
Ни Антри, ни Вирэль вопросов не задавали. Видимо чувствовали, что ответов сейчас не будет. Олег плохо понимал зачем они вообще едут вместе с ним, зачем упрямо пинают бока шипящих животных и делают вид, что все идет так, как и должно идти. Он не ощущал признательности к ним, скорее уж – недоумение, постепенно копящееся в душе, вызревающее болезненным нарывом, готовым прорваться в любой миг.
Это случилось вечером следующего дня, когда обессилевшие и измученные спиры начали спотыкаться, отказываясь нести своих неумолимых седоков. Пришлось остановиться и устроить привал. Дождь к тому времени, наконец-то, закончился, но одежда беглецов давно уже насквозь промокла и требовала просушки. Олег, однако, словно и не замечал неуюта. Спешившись, он уселся прямо на мокрую траву и уставился в одну точку, погружаясь в свои мысли. Вирэль недовольно покосилась на него, но ничего не сказала, только фыркнула и начала развязывать седельный мешок, в котором лежали провизия и немногочисленные сухие вещи. Антри занялся костром.
По мере того как угасало над лесом закатное зарево, тучи окончательно рассеялись. Распогодилось и даже, вроде бы, слегка потеплело. Ночное небо раскинулось над головой необъятным бездонно-черным пологом, в который трясущейся от бешенства рукой – семейные разборки, обычное дело – Седобородый Холод когда-то бросил свою драгоценную хрустальную чашу. Ударившись о небесный свод чаша разбилась, большая часть осколков, покрупнее и потяжелее, упала вниз, рассеявшись по земле залежами самоцветов – «хрусталя Богов», но самые маленькие и легкие остались висеть в небе сверкающей россыпью искорок-звезд…
Откуда он знал это? Знал и все. Помнил так, как если бы старинная легенда была в памяти с раннего детства. Точно так же, как помнил он (пусть смутно) и прочитанные некогда в книгах представления о земном мире американских индейцев, древних скандинавов, славян… Он никогда не увлекался всерьез астрономией, но ковш Большой Медведицы на земном небосклоне находил без труда. Здесь небо было иное, созвездий на нем он не знал… зато знал названия чуть ли не полусотни отдельных звезд, по которым при ясной погоде мог бы сориентироваться в дебрях самого дремучего леса. Вот ведь чертовщина! Знал или помнил?.. Помнил… а следовательно – знал.
Он теперь жил как в тумане. Вся прожитая жизнь пестрела сумасшедшей мозаикой, винегретной смесью переплетавшихся между собой разнообразных и… более чем разнообразных событий. Было? Не было?
Два года назад, под Новый Год, он довольно изрядно набрался в кампании сверстников и вдребезги расколотил любимое «гжелевское» блюдо матери. Было? Кажется, было… по крайней мере утренний скандал на похмельную голову в памяти запечатлелся отчетливо.
Так… а памятная охота, во время которой его сбросил раненый зверем спир?.. Он упал на едва припорошенную снегом землю и острый древесный сук вошел ему в правый бок. Подоспевший Кьес-Ко прикончил уже подбирающегося для прыжка везега, а затем нес незадачливого охотника на руках до самого замка, потому, что сидеть в седле тот не мог… Было? Пальцы проникли под куртку, безошибочно нащупали под мехом тиснение давно затянувшегося шрама. Было.
Дальше… в смысле, еще раньше, лет, примерно, на пару; он чуть не утонул, когда купался с ребятами в городском водохранилище. Самое досадное, что его едва не утопил лучший друг, когда попытался помочь ему вынырнуть на поверхность… Ребята, помнится, здорово перетрусили тогда… И всего несколькими днями спустя разбухшая после осенних ливней река смыла с берега беседку для медитаций Кьес-Ко – было очень жаль…Было? Жаль? Несколькими днями спустя?..
Дальше… Ему лет четырнадцать. Он крупно поссорился со своим одноклассником Колей Снеговым, «официально» условился о дуэли после уроков, в присутствии пятерых свидетелей был не сильно, но позорно бит и, глотая слезы, ушел домой, провожаемый сочувственно-пренебрежительными взглядами приятелей. Через год, во время летних каникул, Снегов полез за кошкой на дерево, упал и разбился насмерть. Осенью в школьном холле на видном месте стоял портрет Кольки в траурной черной рамке, ребята целый день ходили мимо него непривычно тихие, шептались по углам, делая страшные глаза, девчонки… А он почему-то все вспоминал ту драку во дворе, свой позор и ехидную ухмылку на Колькином лице. Нет, ему правда было жалко погибшего одноклассника, но почему-то ничего кроме той ухмылки о Снегове больше не вспоминалось. Может не было больше ничего?.. Или было?..
А подарок отца на пятнадцатилетие – парные шиссы великолепной столичной работы. Личное оружие, символичное признание того, что юный наследник вступил уже в пору взросления и достоин носить не детские мечи, годные лишь для тренировочных боев, а настоящие, боевые клинки, которыми не постеснялся бы вооружиться и опытный боец. Помнится, он едва сдерживался тогда, чтобы не подпрыгивать на месте от восторга, с усердием блюдя достоинство сына хорла. Три дня, пока отец гостил в Лилап-Рха, он ходил сам не свой от счастья, мучительно завидуя самому себе… И единственное, что все эти дни омрачало ему праздник – это то, что отец так ни разу и не заговорил с мамой. Два любящих, исполненных гордости за сына взгляда сопровождали его повсюду, но, кажется, ни разу не пересеклись между собой. И он чувствовал себя все время наедине… наедине с отцом и наедине с мамой. Не втроем. Странное, непонятное чувство… Было ли? Не было?
Ему хотелось схватиться за голову и крепко, до боли, сжать ладонями виски. Кто же он теперь на самом деле? Олег или Эки-Ра? Человек или барск?.. А может уже и впрямь не человек, и не барск, а что-то третье… новое? Эрхад…
От этой мысли бросило в жар.
Еще какое-то время Олег сидел молча, хмурясь и кривя губы, затем его взгляд ожил, и он будто лишь теперь заметил своих спутников. Человек в теле барска наблюдал за их неспешной походной возней и на Отзывов нет Добавить отзывДобавлено: 28.10.2005 20:40:00 Создано: 28.10.2005 Относится к теме: Фантастическая Относится к жанру: Роман
|
Темы
